Что может быть обидней, чем вернуться к однажды отброшенным материальным устремлениям? Правильно – ничего.
йаих̣ сва-дехах̣ смр̣то 'нāтмā
мартйо вит̣-кр̣ми-бхасмават
та энам āтмасāт кр̣твā
ш́лāгхайанти хй асаттамāх̣
Тех санньяси, которые, поняв однажды, что тело рано или поздно умрет и превратится в испражнения, червей и пепел, вновь начинают восхвалять эту материальную оболочку, отождествляя ее с душой и придавая ей какую-то важность, следует считать последними негодяями. (ШБ 7.15.37)
Так это всё удивительно. Энный процент людей, пусть и небольшой относительно всего населения, но всё-таки весьма ощутимый в численном эквиваленте, регулярно «ломится» в храмы, пещеры, затворы. Ведь по-настоящему же, не притворно. Всё так сходится в определённой точке, что возникает полная убеждённость: «Так больше жить нельзя. Идём к совершенству.» И начинается мощнейший духовный подъём, а не просто имитация среднестатистического псевдорелигиозного обывателя. Всё идёт в ход: истовые молитвы со слезами на глазах, самозабвенное практическое служение, беспрецедентное погружение в священные писания, аскезы, тяготы и лишения нищенствующего монашества и т.д. Как только эти полёты не заканчиваются. Кого-то красивая девушка приберёт к рукам, кто-то вернётся к прежним увлечениям, успев изрядно по ним истосковаться за время «режима святости», но кто-то поступает хитрее.